Прогнозирование исходов и выбор оптимальной тактики в программах вспомогательных репродуктивных технологий при синдроме поликистозных яичников

Цель. Изучить клинико-анамнестические факторы, влияющие на исходы программ вспомогательных репродуктивных технологий (ВРТ) при синдроме поликистозных яичников (СПКЯ), и определить оптимальную тактику ведения таких пациенток.
Материалы и методы. В ретроспективное исследование были включены 311 пациенток с СПКЯ
в программах ВРТ. У 59 женщин (группа I) перенос эмбрионов был выполнен в индуцированном цикле,
а у 98 пациенток (группа II) из-за синдрома гиперстимуляции яичников перенос был отменен и произведена криоконсервация всех эмбрионов хорошего качества. У 154 пациенток (группа III) был выполнен перенос размороженных эмбрионов, у 35 из них (группа IIIa) для селективного переноса эмбриона проводилось преимплантационное генетическое тестирование на анеуплоидии (ПГТ-А).
Результаты. Частота клинической беременности была значимо выше в III группе (70,6%) по сравнению с I группой (52,5%; р=0,013). После переноса эуплоидного эмбриона частота клинической беременности оказалась максимальной и составила 82,9%. В III группе риск невынашивания беременности был ниже, чем в I группе (отношение шансов (ОШ) 0,381; 95% доверительный интервал (ДИ) 0,20–0,72). Вероятность невынашивания беременности после ПГТ-А снижалась в 2 раза (ОШ 0,428; 95% ДИ 0,19–0,97). Факторами риска неблагоприятных эмбриологических и клинических исходов в программах ВРТ при СПКЯ оказались гиперандрогения, высокий уровень антимюллерова гормона и избыточная масса тела/ожирение.
Заключение. Оптимальной тактикой ведения пациенток с СПКЯ в программах ВРТ является перенос размороженных эмбрионов. Проведение ПГТ-А позволяет добиться максимальной эффективности при минимальном риске невынашивания беременности.

Эндокринное бесплодие составляет 40% в структуре бесплодного брака; при этом основной причиной эндокринного бесплодия является синдром поликистозных яичников (СПКЯ) [1]. Актуальность СПКЯ обусловлена как высокой распространенностью этого заболевания (16–20% в популяции), так и большим количеством дискуссионных вопросов, связанных с его патогенезом, диагностикой и лечением. По данным Hart R. и соавт., СПКЯ занимает 18–25% в структуре бесплодного брака [2]. В программах вспомогательных репродуктивных технологий (ВРТ) при СПКЯ страдают как фолликулогенез и процессы созревания ооцитов (длительная стимуляция, избыточный или субоптимальный ответ, большой процент незрелых ооцитов, низкий процент оплодотворения и формирования бластоцист), так и процессы имплантации, что может быть связано с более высокой частотой патологии эндометрия, сопутствующей инсулинорезистентностью и гиперкоагуляцией [3, 4]. Повышение эффективности программ ВРТ за счет разработки индивидуального плана ведения пациенток остается актуальным вопросом репродуктивной медицины.

Целью настоящего исследования стало изучение клинико-анамнестических факторов, влияющих на исходы программ ВРТ при СПКЯ, и определение оптимальной тактики ведения таких пациенток.

Материалы и методы

В ретроспективное исследование были включены 311 пациенток с СПКЯ, которые обратились за лечением бесплодия с использованием программ ВРТ в ФГБОУ ДПО «Российская медицинская академия непрерывного профессионального образования» Министерства здравоохранения Российской Федерации c 2017 по 2019 гг.

У 59 пациенток (группа I) перенос эмбрионов был выполнен в индуцированном цикле, а у 98 пациенток (группа II) из-за риска синдрома гиперстимуляции яичников (СГЯ) перенос был отменен и произведена криоконсервация всех эмбрионов хорошего качества. В III группу вошли 154 пациентки, у которых был выполнен перенос размороженных эмбрионов, полученных ранее в предыдущих программах ВРТ; у 35 из них с целью отбора эмбриона для селективного переноса проводилось преимплантационное генетическое тестирование на хромосомные аномалии (ПГТ-А) по 46 хромосомам методом NGS (подгруппа IIIa). У остальных пациенток ПГТ-А не проводилось (подгруппа IIIb, n=120).

Критериями включения в исследование были возраст женщин от 20 до 42 лет, наличие СПКЯ, показания к лечению методами ВРТ.

Критериями исключения являлись возраст моложе 20 и старше 42 лет, противопоказания к проведению лечения методом ВРТ, тяжелый мужской фактор бесплодия (азооспермия), наружный генитальный эндометриоз III–IV стадии, аномалии развития матки.

Для овариальной стимуляции со 2–3-го дня менструального цикла использовали препараты гонадотропинов (рекомбинантный фолликулостимулирующий гормон (ФСГ), человеческий менопаузальный гонадотропин или их комбинацию). Для подавления преждевременного пика лютеинизирующего гормона (ЛГ) преимущественно применяли антагонисты гонадотропин-рилизинг-гормона (ГнРГ). В качестве триггера финального созревания ооцитов в зависимости от риска СГЯ использовали рекомбинантный хорионический гонадотропин в дозе 250 мкг или агонисты ГнРГ (трипторелин) в дозе 0,2 мг. Через 35–36 ч после введения триггера финального созревания ооцитов выполняли трансвагинальную пункцию фолликулов и аспирацию ооцитов. Оплодотворение проводили методом ЭКО и/или интрацитоплазматической инъекции сперматозоида. Качество эмбрионов оценивали на основании общепринятых критериев. Со дня пункции для поддержки лютеиновой фазы цикла на­знача­ли препараты микронизированного прогестерона в виде вагинального геля 90 мг/сут или вагиналь­­ных капсул 600 мг/сут либо дидрогестерон в дозе 30 мг/сут. Перенос эмбрионов в полость матки осуществляли на стадии бластоцисты на 5-й день культивирования под контролем ультразвукового исследования. Переносили один или два эмбриона. При риске развития СГЯ (при получении более 15 ооцитов) перенос в индуцированном цикле отменяли и выполняли криоконсервацию всех эмбрионов хорошего качества. Подготовку к переносу размороженных эмбрионов выполняли в естественном цикле (у пациенток с овуляторной формой СПКЯ, фенотип D) или на фоне заместительной гормональной терапии. Также переносили один или два эмбриона. Для поддержки лютеиновой фазы цикла исполь­зовали препараты микронизированного прогестерона в виде вагинальных капсул 600 мг/сут либо геля 90 мг/сут и/или дидрогестерон в дозе 20–30 мг/сут.

Оценивали следующие характеристики протоколов В...

Колода Ю.А., Подзолкова Н.М., Петриченко Ю.Г.