На краю Москвы, у Калужской заставы

Данной публикацией мы продолжаем тему, начатую в канун Дня Победы, и вновь публикуем выдержки из дневника военного врача Михаила ЦЕНЦИПЕРА, работавшего в 1941—1943 годах заведующим приемным покоем в одном из московских госпиталей у Калужской заставы. В них и боль утрат, и надежда, и вера в победу, на то время еще труднодостижимую... Великую Отечественную войну выиграл не только солдат с ружьем, но и медик с повязкой, скальпелем и шприцем. Ибо в 1941—1945 годах военные врачи, фельдшера, медсестры и санитарные инструкторы вернули в строй более 17 миллионов бойцов и командиров, что составляет даже не одну, а целых три Красные Армии! Воздадим им должное. Хотя бы и этими скромными строками.

Данной публикацией мы продолжаем тему, начатую в канун Дня Победы, и вновь публикуем выдержки из дневника военного врача Михаила ЦЕНЦИПЕРА, работавшего в 1941—1943 годах заведующим приемным покоем в одном из московских госпиталей у Калужской заставы. В них и боль утрат, и надежда, и вера в победу, на то время еще труднодостижимую... Великую Отечественную войну выиграл не только солдат с ружьем, но и медик с повязкой, скальпелем и шприцем. Ибо в 1941—1945 годах военные врачи, фельдшера, медсестры и санитарные инструкторы вернули в строй более 17 миллионов бойцов и командиров, что составляет даже не одну, а целых три Красные Армии! Воздадим им должное. Хотя бы и этими скромными строками.

«Он оглянулся — нет ли кругом посторонних, и опять тихо сказал:

— Кожно-нарывные.

Я приказал освободить отдельную комнату для приема, послал за главным хирургом и помчался к машине. А в голове одна мысль — неужели враги начали применять боевые отравляющие вещества?», — пишет в своем дневнике, отрывки из которого мы продолжаем публиковать, Михаил Ценципер — военный врач, работавший в 1941—1943 годах заведующим приемным покоем в одном из московских госпиталей у Калужской заставы. Незатейливое, но проникновенное повествование отчетливо дает понять: войну выиграли не только солдаты, но и медики, вернувшие за годы сражений в строй более полутора десятков миллионов бойцов и командиров.

***

— Вы тут начальник приема? — спросил шофер только что прибывшей машины.
—Я.
— Больных я привез, — и, наклонясь к моему уху, приглушенно сказал: — Кожно-нарывные.
— Какие? — переспросил я с изумлением.
Он оглянулся — нет ли кругом посторонних, и опять тихо сказал:
— Кожно-нарывные.
Я приказал освободить отдельную комнату для приема, послал за главным хирургом и помчался к машине. А в голове одна мысль — неужели враги начали применять боевые отравляющие вещества?
У подъезда — восьмиместная санитарная машина. На улице темень — хоть глаза выколи. Гудит сирена воздушной тревоги. Открываю дверку:
— Здравствуйте, товарищи! Посветил вглубь фонариком. По обе стороны на скамейках сидят красноармейцы.
— Что болит у вас? — кричу в темноту. — Мы — кожно-нарывные, — ответили мне довольно бодро несколько голосов.
— Идти можете?
— Можем.
— Выходите.
Прибывшие живо спрыгнули с машины, и их повели в специально отведенное для таких раненых место. Подошел главный хирург Франц Францевич и стал осматривать вновь поступивших.
— Покажите, где у вас поражения? — спросил я.
Они стали снимать шинели. А один засучил рукава и показал. Мы наклонились к руке больного и оба ахнули. На предплечье и между пальцами была обыкновенная... чесотка!
Хохотали до слез. Франц снял о...