Оправдываться не за что. Леонид Печатников дал первое интервью после ухода с поста заместителя мэра Москвы по вопросам социального развития

Вместо того чтобы тратить колоссальные бюджетные средства на нацпроект, следовало бы повысить тарифы ОМС и ввести лекарственное страхование. При этом регионам необходимо дать большую самостоятельность при выборе модели финансирования здравоохранения. Такое мнение в интервью Юрию Крестинскому высказал декан факультета управления в медицине и здравоохранении Института отраслевого менеджмента Российской академии народного хозяйства и госслужбы, советник мэра Москвы Леонид Печатников.

Качество врача

– Вы пришли в профессию 40 лет назад. Что поменялось за это время в отечественном здравоохранении и куда мы движемся?

– В философии есть два взаимосвязанных понятия: объективное и субъективное. Если говорить объективно, то отечественная медицина, как и мировая, сделала за это время колоссальный скачок. То, что раньше было приговором, перестало быть не только таковым, но и просто серьезной болезнью.

В прежние времена если у человека начиналась стенокардия, ему выписывали лекарство и начинали считать годы, которые остались до инфаркта. Сегодня человек, который пожаловался на загрудинные боли или недомогание, подвергается высокотехнологичному исследованию, ему делают коронарографию. Если есть сужение – ставят стент, и после стентирования при поддерживающей терапии он может прожить ровно столько, сколько прожил бы, не имея этих проблем.

То же касается онкологии: сегодня рак  – не приговор, и это не просто лозунг. Некоторые виды рака мы умеем излечивать. Объективно  – это колоссальный скачок. И ожидаемая продолжительность жизни за эти годы не только в мире, но и в России существенно увеличилась. В 2018 г. средняя ожидаемая продолжительность жизни москвича была уже 78 лет.

– То есть вы выполнили те задачи, которые президент поставил до 2024 г.?

– Да, мы выполнили их в 2018, и я надеюсь, что эта тенденция будет продолжена.

Теперь то, что относится к субъективному, например, качество врача. Может, я говорю это как старый брюзга, но нас учили лучше. Сегодня профессиональные качества врачей меня не удовлетворяют. Не как какого-то начальника, а как человека с 40-летним опытом лечения больных. Я ведь никогда не оставлял своей профессии, даже находясь на чиновничьих постах, считал, что она должна оставаться у меня в руках. Работая в правительстве Москвы, вел прием в различных ЛПУ. Раз в месяц проводил клинические разборы пациентов московских больниц и поликлиник. До полутора сотен человек собиралось в зале, никто их к этому не принуждал.

Блат студентов и преподавателей

– Как вы оцениваете качество медицинского образования?

– У нас проблемы с высшим образованием, не только медицинским. Но медицинское – это то, что больнее всего ранит. Любой ректор мединститута найдет тысячу причин, почему это происходит, или, скорее всего, скажет, что этого не происходит. А как может быть иначе, если есть бюджетные и внебюджетные места? Если на бюджетные поступает 100 человек, то на них начинает идти финансирование. Если после первой сессии половина первокурсников будет отсеяна, как это случается во всех медицинских вузах мира, институт лишится денег. Есть у ректора и профессоров стимул выгонять нерадивого студента? Конечно, нет, они поставят ему «тройку». И так с «тройками» он доберется до диплома. Что касается внебюджетников, кто же будет резать курицу, которая несет золотые яйца?

– Но система финансирования вузов, наверное, не единственная причина?

– Безусловно. Следующая причина, пусть на меня никто не обижается, – качество преподавателей. И это отнюдь не отголоски лихих 90-х. Уже в середине 1970-х было совершенно понятно, что престижную профессию, а в то время еще и высокооплачиваемую преподавателя вуза, может получить не самый способный, а самый, извините, блатной.

Может, я говорю это как старый брюзга, но нас учили лучше. Сегодня профессиональные качества врачей меня не удовлетворяют

– Говорят, искусственный интеллект скоро вытеснит врачей. Как вы к этому относитесь?

– Спокойно, так как убежден, что до этого момента не доживу. Уже сегодня врач, к сожалению, становится оператором техники. Возражать против технического прогресса глупо. В 70–80% случаях ИИ, наверное, позволит поставить правильный диагноз, но останется 20–30%, где он будет ошибочным только потому, что не были учтены индивидуальные особенности пациента.

– Раз уж вы заговорили об ошибках, на ваш взгляд, нормально ли, что патологоанатом подчиняется главному врачу?

– Конечно, ненормально. В знаменитой клинике Майо в США расхождение клинических и патологоанатомических диагнозов составляет 52%. Казалось бы, это очень много, но расхождением там считается каждая мелочь. У нас этот показатель гораздо меньше, но уж если расхождение, то расхождение.

Хороший чиновник – это такой же профессионал, как врач, учитель, слесарь или токарь. И такая же редкость

Патологоанатомов становится все меньше, а это фундаментальная специальность в медицине. Вот взять дело Елены Мисюриной. Следователи и судьи – не врачи. Но обвинение основывалось на заключении патологоанатома, который работал в той же клинике, где пациенту делали операцию и где он умер. Мало того, патологоанатом нарушил закон, так как он не имел права делать это вскрытие, после операции его всегда выполняет судебно-медицинский эксперт.

Патологоанатомическая служба, как и служба судебных экспертов, должна ...

Екатерина Погонцева