Медицинский Вестник №5 (726) / 2016
Революция прогнозирования
Очень скоро начнется новый этап лечения злокачественных опухолей, когда эффекты терапии у конкретного больного можно будет прогнозировать заранее, подбирая для него оптимальный вариант терапии. Такой прогноз дал руководитель отдела оптимизации лечения подростков и молодежи с онкологическими заболеваниями ФНКЦ ДГОИ им. Дмитрия Рогачева, доктор медицинских наук Н.В. ЖУКОВ в интервью медицинскому редактору «МВ» Александру Рылову.
Очень скоро начнется новый этап лечения злокачественных опухолей, когда эффекты терапии у конкретного больного можно будет прогнозировать заранее, подбирая для него оптимальный вариант терапии. Такой прогноз дал руководитель отдела оптимизации лечения подростков и молодежи с онкологическими заболеваниями ФНКЦ ДГОИ им. Дмитрия Рогачева, доктор медицинских наук Н.В. ЖУКОВ в интервью медицинскому редактору «МВ» Александру Рылову.
— Николай Владимирович, в последние годы число вновь появляющихся противоопухолевых препаратов растет в геометрической прогрессии. Но происходит ли превращение количества в качество? Насколько ближе мы к победе над раком, чем 10 или 20 лет назад?
— Вы правы, новых препаратов появляется много — если раньше на рынок выводилось в лучшем случае 1—2 новых лекарства в год, то сейчас ежегодно регистрируются 5—10 «новичков» и/или новых показаний к ранее разработанным лекарствам. И, безусловно, каждый из них вносит свой вклад в борьбу с определенным видом опухолей, увеличивая продолжительность жизни больных, улучшая качество их жизни. Но беда в том, что усредненный размер успеха пока не сопоставим ни со скоростью появления новых препаратов, ни, что греха таить, с их стоимостью. Да, ряд препаратов действительно оказываются судьбоносными для пациентов, но в среднем шаги по улучшению результатов значимо меньше — чаще речь идет о месяцах увеличения медианы выживаемости при паллиативном лечении или о нескольких дополнительных процентах излеченных больных при использовании адъювантной терапии. В связи с этим и у меня, и у многих зарубежных коллег складывается ощущение «пробуксовывания» в лекарственном лечении опухолей. И это ощущение неново, оно в какой-то мере представляет собой дежавю. Вообще историю лекарственного лечения злокачественных опухолей можно условно разделить на два периода. Первый начался в 1940-х годах, когда онкологи, еще практически ничего не зная о биологии этой болезни, эмпирическим путем нащупали ее уязвимые точки. Появилась химиотерапия, воздействующая на аппарат деления опухолевой клетки (по сути — яд, с очень узким терапевтическим интервалом, так как мишени для него есть в любой клетке организма). Не случайно первый цитостатик — нитроген мустард — был создан на основе боевого отравляющего вещества иприта. И вот к 1970-му были достигнуты первые значимые успехи в области лечения ряда опухолей. Говорю, в частности, об остром лимфобластном лейкозе, лимфоме Ходжкина, герминогенных опухолях и некоторых других. Точнее, это не были просто безликие успехи. Это было настоящее чудо: больные, еще совсем недавно не имевшие ни единого шанса, благодаря противоопухолевой терапии стали излечиваться с частотой, приближающейся к 100%!
— Но названные онкозаболевания не относятся к социально значимым патологиям.
— Да, это были редкие заболевания, не делающие большой статистики. При опухолях, заболеваемость и смертность от которых измерялась сотнями тысяч и миллионами новых случаев ежегодно, — рак легкого, кишки, молочной железы, столь значимых успехов с налета получить не удалось.
Именно недостаток знаний в области биологии опухолей сыграл с онкологами злую шутку. Воспринимая опухоли как единое заболевание, живущее по единым законам, требующее единого подхода к лечению, мы на протяжении 30 лет пытались эмпирически полученные успехи в лечении очень ограниченного спектра опухолей экстраполировать на все остальные злокачественные заболевания. И это делалось, мягко говоря, с весьма скромным результатом. Если за счет внедрения новых химиопрепаратов и удавалось добиться продления жизни, то усредненный выигрыш измерялся днями, неделями или в лучшем случае месяцами прибавки выживаемости. И к началу 2000-х впервые возникло явное ощущение стагнации лекарственного лечения. Все быстрее растущее количество выпускаемых на рынок химиопрепаратов никак не давало качественного прорыва в борьбе с раком.
— Когда начался второй период фармакотерапии злокачественных опухолей?
— Шаг, положивший начало следующему этапу, — этапу таргетной терапии, был сделан в 2001 году, когда для применения при хроническом миелоидном лейкозе (ХМЛ) был зарегистрирован иматиниб, показавший весь «блеск и нищету» эмпирической противоопухолевой терапии, существовавшей ранее. Когда я учился в институте, нам говорили, что ХМЛ можно не лечить, так как лечение лишь убирало симптомы, но не продлевало жизнь больных. Затем, на пике нашей веры во всемогущество химиотерапии, излечивающий метод терапии ХМЛ все...
