Бешенство рукокрылых и человек

В статье рассматриваются избранные вопросы эпизоотологии бешенства с преимущественным вниманием к рукокрылым резервуарам, которые имеют важное значение и актуальны в контексте эмерджентности новых этиологических и экологических вариантов рабической инфекции. Приведены и обсуждаются естественно-исторические признаки сложного эколого-эпидемиологического паттерна бешенства на современном этапе; данные о реальном эпидемиологическом значении бешенства грызунов, клинической картине и эпизоотологии бешенства у летучих мышей, роли негригенности в вирулентности лиссавирусов, резервуарах и географическом распространении бешенства воздушно-наземного экотипа, случаях заражения лиссавирусами рукокрылых и заболеваемости людей.

…к нашим знаниям о бешенстве примешивалось
множество предрассудков.
Луи Пастер

Бешенство – фатальный прогрессирующий энцефалит вирусной этиологии всех млекопитающих, инфекция с самым высоким уровнем летальности среди прочих инфекционных болезней. Возбудителями являются близкие по структуре генома и филогенезу представители рода Lyssavirus семейства Rhabdoviridae с гомологией аминокислотных последовательностей по общему родовому антигену (нуклеопротеину) на уровне 78–93% (см. таблицу) [1].

Список из 7 охарактеризованных генотипов, приведенных в таблице, в последнее время пополнен новыми генетически самостоятельными лиссавирусами рукокрылых: 5 выделенными в Евразии [Араван (ARAV), Ходженд (KHUV), западно-кавказский (WCBV), Иркут (IRKV), Ллейда (LLBV)] и одним африканским [Икома (IKOV)], эпидемиологическое и иное значение которых исследовано сравнительно недостаточно.

Принципиально важно, что рукокрылые являются первичным или единственным паразитосистемным хозяином и природно-очаговым резервуаром всех описываемых выше лиссавирусов, кроме вируса Мокола, природный резервуар которого пока не установлен [1, 2].

Естественно-исторические предпосылки проблемы

На рубеже прошлого и текущего столетий рабическая инфекция характеризуется поучительной естественно-исторической картиной. Наиболее значимые в контексте темы элементы сводятся к следующему [3]:

• с 1940-х гг. в Европе началось и к 1970-м гг. завершилось формирование преобладающего, нового для региона природно-очагового «лисьего» экотипа болезни, альтернативного классическому (пастеровскому) городскому «собачьему» экотипу, с радикальным изменением биологических свойств вируса вследствие его адаптации к новой паразитарной системе. Прежде всего это выразилось в значительном снижении вирулентности и супрессии канонических клинических признаков и летальности (хронизация течения заболевания у лисиц);
• с начала развития ситуации до 2000-х гг. сформировался суперареал бешенства с чрезвычайно высокой территориальной плотностью инфекции (от 250 до более 850 случаев в год на 100 000 км2), эпицентром которого стала вытянутая с севера на юг в меридиональном направлении (около 16–24 восточной долготы и 55–43 северной широты) зона Центральной Европы, включающая страны от Прибалтики до северных границ Болгарии (Центрально-Европейский суперареал – ЦЕС);
• заболеваемость приобрела поступательную фронтальную диффузию в западном направлении, достигнув к 1970-м гг. территории стран атлантического побережья (Бельгии, Голландии, Франции). Ежегодная инцидентность в Европе превышала 25 000 случаев с вовлечением диких (премущественно) и домашних (в том числе сельскохозяйственных) животных с большими экономическими потерями и сложностями социального порядка;
• в связи с этим после научного и практического осознания экологической и эпизоотологической сущности «нового» бешенства в результате интенсивной работы ученых и специалистов, понимания сути происходящего со стороны властей и общественности неблагополучных государств Западной Европы были разработаны и успешно реализованы рациональные стратегия и тактика контроля и искоренения природно-очагового бешенства на основе оральной вакцинации лисиц (ОВЛ). В начале 2000-х гг. инцидентность бешенства была снова сконцентрирована в пределах ЦЕС, куда в настоящее время направлена международная корпоративная противоэпизоотическая активность под эгидой ЕС;
• в период успешной кампании по искоренению бешенства природно-очагового экотипа в Западной Европе появились признаки аналогичной диффузии его инцидентности в восточном направлении («маятник» качнулся в противоположную сторону). С 1999 г. (первая регистрация явления) до настоящего времени происходит градуальное смещение ЦЕС «лисьего» бешенства и пиковых значений инцидент­ности с вектором запад→восток от Польши до центральных областей РФ (рис. 1, см. на вклейке) с ростом территориальной плотности инфекции (в регионе Смоленской и Московской областей в последние годы – более 500 случаев на 100 000 км2). Бешенство продолжает распространяться на восток, захватывая Ярославскую, Ивановскую, Владимирскую области и сохраняя природно-очаговый стереотип;
• по мере освобождения всех западноевропейских стран от наземного природно-очагового бешенства здесь стали регистрировать десятки и сотни случаев бешенства (точнее позитивности по бешенству) воздушно-наземного экотипа среди летучих мышей, широко распространенных в регионе, с возрастающей частотой, позволяющей рассматривать ситуацию уже в эпидемических категориях.

О связи случаев бешенства наземных млекопитающих с рукокрылыми известно, начиная с испанской колонизации Южной Америки (ХVI в.), и уже определенно осознана эпидемическая роль летучих мышей-вампиров, питающихся кровью животных, по реальным эпизоотиям среди крупного рогатого скота (КРС) в ХVI, ХVIII и XIX вв. Окончательное доказательство заражения от летучих мышей-вампиров паралитическим бешенством КРС – обнаружение телец Негри у летучих мышей в Бразилии в 1911 г., тогда как в то вр...

Макаров В.В., Лозовой Д.А., Брико Н.И.