Микронутриентный статус женщин с нарушением репродуктивной функции в Северо-Западном регионе Российской Федерации

В современном мире человечество испытывает метаболическую пандемию вследствие недостаточности микроэлементов. В разных популяциях уровни витамина D, фолатов и полиненасыщенных жирных кислот отличаются. Среди женщин с репродуктивными потерями и бесплодием данная проблема недостаточно изучена. Цель: Оценить показатели микронутриентного статуса в когорте женщин с различными репродуктивными нарушениями в анамнезе в Северо-Западном регионе РФ и их взаимосвязь с показателями иммунологического профиля. Материалы и методы: В исследование включены 299 женщин из базы НИИ акушерства, гинекологии и репродуктологии им. Д.О. Отта (Санкт-Петербург) в период с 2017 по 2022 гг., которые имели бесплодие в анамнезе. Данные пациентки были разделены на 2 группы в зависимости от репродуктивного анамнеза: 1-ю группу (n=131) составили женщины с первичным бесплодием, 2-ю группу (n=168) – с вторичным бесплодием (как со срочными родами в анамнезе, так и с одним и более случаем репродуктивной потери (самопроизвольный выкидыш, неразвивающаяся беременность)). Далее у женщин данных групп на этапе планирования беременности (за 3 месяца до предполагаемого зачатия) исследовали различные показатели микронутриентного статуса в плазме и сыворотке крови и иммунологического профиля в периферической крови. Для исследования микронутриентного статуса были использованы: метод хемилюминесцентного иммуноанализа на микрочастицах для оценки циркулирующих уровней 25(ОН)D (витамина D) в образцах сыворотки крови; хемилюминесцентный иммуноанализ на микрочастицах для оценки гомоцистеина в плазме крови (лаборатория ФГБНУ «НИИ АГиР им. Д.О. Отта»); газовая хроматография с масс-спектрометрией для определения индекса омега-3 (лаборатория «Гемотест»). Для исследования иммунологического профиля были определены: функциональная активность и уровень NK-клеток (NK% (CD3-CD(16+56)+, NKT% (CD3+CD(16+56)+, NK спонтанно активированные (CD107a), NK индуцированно активированные (CD107a)) методом проточной цитофлуориметрии; антифосфолипидные антитела: волчаночный антикоагулянт, антитела к кардиолипину, 2-гликопротеину, фосфатидилсерину, фосфатидиловой кислоте, фосфатидилинозитолу, аннексину, протромбину и содержание антител к хорионическому гонадотропину (ХГЧ) (IgG) методом ИФА (отдел иммунологии и межклеточных взаимодействий ФГБНУ НИИ АГиР им. Д.О. Отта). Целевыми значениями для пациенток репродуктивного возраста были выбраны следующие значения: витамин D≥30 нг/мл; гомоцистеин <7 мкмоль/л; индекс омега-3 ≥8%. Результаты: В группе женщин с первичным бесплодием уровень витамина D (n=55) составил 31,90 (20,65; 40,75) нг/мл, тогда как в группе с вторичным бесплодием (n=74) – 24,70 (18,00; 34,00) нг/мл. В обеих группах уровень гомоцистеина по медиане превысил целевые значения и составил (n=79) 7,7 (6,0; 9,0) мкмоль/л и (n=100) 7,3 (5,9; 3,6) мкмоль/л, в 1-й и во 2-й группе соответственно. Индекс омега-3 в группе женщин с первичным бесплодием (n=14) составил 6,5 (5,1; 7,6)%, с вторичным (n=42) – 5,2 (4,4; 5,9)%. Однако статической разницы между группами обнаружено не было (p<0,062). Уровни витамина D и гомоцистеина между двумя группами также статистически значимо не отличались. В связи с этим последующий анализ данных показателей проведен независимо от типа бесплодия, целиком в общей когорте пациентов. Так в общей когорте женщин с бесплодием частота дефицита витамина D (<20 нг/мл) составила 38/129 (29,46%), недостаточность (20– 30 нг/мл) – 35/129 (27,13%), нормальный уровень – 56/129 (43,41%). Целевой уровень гомоцистеина (менее 7 мкмоль/л) обнаружен у 79/179 (44,13%), а нецелевые значения (более 7 мкмоль/л) – у 100/179 (55,87%). Критически низкий индекс омега-3 (<4%) встречался у 5/56 (8,93%), недостаточный (4–8%) – у 46/56 (82,14%), а оптимальный (>8 %) – у 5/56 (8,93%). При корреляционном анализе была обнаружена прямая средняя взаимосвязь между показателями витамина D и индекса омега-3 (rs=0,5; p<0,01) и между уровнем гомоцистеина и антителами к ХГЧ (rs=0,5; p<0,01), а также обратные взаимосвязи между витамином D и иммунологическими показателями: антителами к β2-гликопротеину (rs=-0,34; p=0,04), NK% (rs=-0,4; p=0,03); и индексом омега-3 и антителами к кардиолипину (rs=-0,47; p=0,03). Между остальными показателями значимых корреляционных связей обнаружено не было. Показано, что значение индекса омега-3 изменяется в зависимости от уровня витамина D (H=12,5; p=0,002). Так, у женщин с дефицитом витамина D медианный уровень индекса омега-3 был самый низкий и составлял 4,2 (3,8; 4,6) %, что статистически значимо ниже, чем у женщин с недостаточностью витамина D, где его уровень составил 5,5 (4,6; 7,1)% (p=0,012) и ниже, чем у пациентов с нормальным уровнем витамина D, где данный показатель был самый высокий и соответствовал 5,85 (5,2; 6,9)% (p=0,002).При уровне в сыворотке крови у женщин витамина D <20 нг/мл, показан риск выявления критически низкого уровня индекса омега-3 (OR=14,4 (1,23–168,51), p<0,05). Заключение: У когорты женщин с репродуктивными неудачами и бесплодием, согласно данным нашего исследования, наблюдается высокая частота дефицита витамина D, высокий уровень гомоцистеина и низкий индекс омега-3. Выявлены корреляции между показателями микронутриентного статуса и иммунологического профиля, которые могут быть факторами нарушения репродуктивной функции.

Доказано, что микронутриенты (витамины и минералы) абсолютно необходимы для нормального протекания обмена веществ и всех жизненных функций у человека. По данным ВОЗ, человечество в XXI в. испытывает метаболическую пандемию [1]. Более 2 млрд человек страдают «скрытым голодом» или дефицитом витаминов и других микронутриентов вследствие неправильного питания, малоподвижного образа жизни в совокупности с вредными привычками и факторами окружающей среды. Так, сочетанный дефицит трех и более витаминов наблюдается более чем у 70% женщин Российской Федерации [2].

Как известно, современная медицина задала курс на персонификацию методов лечения и профилактики заболеваний, что непосредственно касается и прегравидарной подготовки. Обеспеченность организма витаминами играет важную роль для поддержания репродуктивного здоровья пары – успешного зачатия, течения беременности и родов. В России отсутствуют широкомасштабные многоцентровые эпидемиологические исследования, оценивающие распространенность дефицита и недостаточности микроэлементов в различных географических широтах. В разных популяциях уровень микронутриентов может сильно отличаться из-за различий в климатических зонах, этнической принадлежности, культуры питания и соматических заболеваниях. Среди женщин с репродуктивными потерями и бесплодием в анамнезе проблема коррекции витаминного статуса изучена недостаточно.

Таким образом, цель нашего исследования – оценить частоту дефицитов микронутриентов (витамин D, омега-3 полиненасыщенные жирные кислоты (ПНЖК) и гомоцистеин) и их связь с иммунологическими параметрами (функциональная активность и уровень NK-клеток периферической крови, антитела (АТ) к кардиолипину, к β2-гликопротеину-1, волчаночный антикоагулянт, АТ к фосфатидилсерину, фосфатидилинозитолу, фосфатидиловой кислоте, антитела к аннексину V, к протромбину, содержание АТ к хорионическому гонадотропину (ХГЧ) (IgG)) у женщин, планирующих беременность, с бесплодием в анамнезе в Северо-Западном регионе России.

В настоящее время наиболее часто исследуемым и обсуждаемым в научном мире нутриентом является витамин D (25(ОН)D) – жирорастворимый стероидный гормон. 80% витамина D вырабатывается эндогенно кожей в ответ на ультрафиолетовые лучи класса В в результате превращения 7-дегидрохолестерина, а 20% – поступает в организм с продуктами питания. Наличие рецепторов витамина D (VDR) в овариальной ткани, эндометрии, фаллопиевых трубах, плаценте и гипофизе, позволяет предположить, что витамин D является важным регулятором репродуктивного здоровья женщины [3]. В репродуктивной системе витамин D выполняет несколько аутокринных и эндокринных функций. К ним относятся регуляция пролиферации эндометрия и экспрессии генов, участвующих в рецептивности эндометрия [4, 5]. Витамин D играет важную роль в механизме иммуномодуляции на границе мать-плод. Он в определенной степени изменяет соотношение Th1/Th2 и регуляторных T-клеток/Th17, а также влияет на активность NK-клеток и выработку цитокинов для снижения частоты повторных репродуктивных потерь. Кроме того, витамин D модулирует рекрутирование примордиальных фолликулов посредством регуляции выработки антимюллерова гормона [6, 7].

Дефицит витамина D эксперты оценивают как новую пандемию XXI в. [8]. Статус витамина D определяется путем оценки циркулирующих уровней 25(ОН)D в образцах сыворотки крови с помощью метода хемилюминесцентного иммуноанализа на микрочастицах.

Сыворотка классифицируется в соответствии с клинически принятыми диапазонами дефицита витамина D (<20 нг/мл), недостаточности (20–30 нг/мл) и насыщения (>30 нг/мл) [9]. Стандартные пороговые значения основаны на здоровье костей в общей популяции и могут не подходить для преконцепционного периода. По данным зарубежных авторов, уровень 25(ОН)D уже на этапе планирования беременности должен достигать 40–60 нг/мл для пар, столкнувшихся с проблемой бесплодия и невынашивания и сохраняться на таком уровне в течение всех триместров беременности [10]. В нашем исследовании критерием недостаточности выбран показатель 25(ОН)D <30 нг/мл.

Другим не менее популярным и наиболее известным своим протективным действием в профилактике сердечно-сосудистых осложнений нутриентом является омега-3 ПНЖК. Со дня открытия ПНЖК прошло почти полвека, а омега-3 и омега-6 остаются предметом пристального внимания исследователей. Доказано, что достаточное потребление омега-3 ПНЖК ассоциировано с низким риском ановуляции, увеличивает вероятность зачатия, уменьшает вероятность преэклампсии, положительно влияет на формирование иммунной системы и головного мозга плода, когнитивные функции ребенка в будущем. При этом по результатам независимого опроса в России, препараты омега-3 ПНЖК принимают не более 1% беременных [11]. Оценить уровень ПНЖК в организме человека позволяет омега-3 индекс.

Индекс омега-3 – это суммарный процент эйкозапентаеновой и докозагексаеновой кислот от общего количества жирных кислот в мембране эритроцита; определяется методом газовой хроматографии с масс-с...

Беспалова О.Н., Жернакова Т.С., Шенгелия М.О., Загайнова В.А., Пачулия О.В., Коган И.Ю.