Витамин D и рак молочной железы у женщин

Исследования последних лет обнаружили связь дефицита витамина D и широкого спектра заболеваний – сердечно-сосудистой патологии, депрессии, сахарного диабета, болезни Альцгеймера и ряда онкологических заболеваний. Многочисленные исследования показали прямую связь между низким уровнем витамина D и частотой рака молочной железы, риском отдаленных метастазов и общей выживаемостью. Установлена значимость не только абсолютной концентрации витамина D, но и регулирующее влияние рецепторов витамина D и основных ферментов, определяющих локальный метаболизм витамина D. Полиморфизм гена витамина D и различная экспрессия ферментов, участвующих в синтезе биологически активной формы витамина D и катаболизме витамина, в конечном итоге определяют локальную концентрацию витамина D. Последний, в свою очередь, регулирует пролиферацию клеток молочной железы, что является основой доброкачественных поражений и онкопатологии молочной железы. Это позволяет рассматривать коррекцию дефицита витамина D как один из эффективных методов первичной профилактики рака молочной железы.

Витамин D пересек границы метаболизма кальция и фосфатов и стал важным фактором обеспечения важнейших физиологических функций. Это стероидный гормон с эндокринным, паракринными и аутокринным эффектом. Под влиянием солнечных ультрафиолетовых лучей дегидрохолестерин в коже превращается в провитамин D3, из которого быстро образуется витамин D3. В крови, связываясь с витамин-D-связывающим протеином (DBP), витамин транспортируется в печень, где с помощью фермента 25-гидроксилазы (CYP27A1) превращается в 25-гидроксихолекальциферол (25-OHD3) – основную циркулирующую форму витамина D, по уровню которой в крови судят об обеспеченности витамином D.

В почках под влиянием фермента CYP27B1 – α-гидроксилазы происходит второй этап гидроксилирования, что приводит к синтезу физиологически активного D-гормона – 1,25-дигидроксивитамина D (1,25OH2D)-кальцитриола [1]. Установлено, что во многих тканях присутствует собственная 1α-гидроксилаза для образования активной формы D-гормона, создавая высокие внутриклеточные концентрации 1,25OH2D [2].

Дефицит витамина D определяется при уровне 25(OH)D в сыворотке крови менее 20 нг/мл, значения между 20–30 нг/мл должны расцениваться как «недостаточность» витамина D, а оптимальный уровень – от 30 до 70 нг/мл, особенно для пожилых людей [2, 3]. Биологически активная форма витамина D связывается с рецептором (VDR) и взаимодействует с нуклеотидными последовательностями генов-мишеней, что и приводит к реализации биологических эффектов витамина D.

Витамин D модулирует активность более чем 800 генов, отвечающих за иммуногенез, пролиферацию, регуляцию апоптоза, клеточную дифференцировку, степень инвазии, ангиогенеза и метастазирования. В настоящее время установлено, что дефицит витамина D затрагивает широкий спектр острых и хронических заболеваний, включая сердечно-сосудистую патологию, ожирение, сахарный диабет, депрессивные состояния и болезнь Альцгеймера, а также рак различной локализа-ции [4–8].

Результаты исследований последних лет обратили внимание на значение витамина D в процессах канцерогенеза. Экспрессия рецепторов витамина D обнаружена в клетках меланомы, рака молочной железы, аденокарциномы толстой кишки, рака эндометрия и предстательной железы, рака мочевого пузыря [9]. Огромный интерес представляет связь витамина D и рака молочной железы. Представляя достаточно гетерогенную по морфологии и иммуногистохимии группу заболеваний, рак молочной железы до сих пор не имеет высокоэффективных мер профилактики и лечения.

Некоторые исследования обнаружили корреляцию между раком молочной железы и доступностью солнечных лучей [10, 11]. Показано наличие прямой связи между дефицитом витамина D и раком молочной железы [12–15]. Представляет интерес мета-анализ 1760 наблюдений: результаты показали четкую зависимость между частотой рака молочной железы и уровнем витамина D в сыворотке крови. Самая высокая частота рака молочной железы была у женщин с самым низким показателем 25(OH)D – менее 13 нг/мл [10, 14]. Результаты перспективных когортных исследований «Женское здоровье» [16] установили более низкий риск рака молочной железы у женщин при ежедневном потреблении витамина D более 20 мкг (800 МЕ) в день, чем 10 мкг (400 МЕ).

P.J. Goodwin и соавт. [17] сообщили, что женщины с ранними стадиями рака молочной железы и концентрацией 25(OH)D менее 20 нг/мл имели повышенный риск отдаленных рецидивов и смерти по сравнению с теми, чьи концентрации были больше, чем 29 нг/мл.

Установлено, что и нормальные, и опухолевые ткани молочной железы экспрессируют рецепторы витамина D (VDR). Это подтверждается ускоренным развитием молочной железы во время беременности у животных с отсутствием гена [18]. Показан защитный эффект VDR: у мышей с инактивированным геном VDR в процессе индуцирования аденокарциномы молочной железы 7,12 диметилбензантраценом, чаще и быстрее развивались более агрессивные опухоли [19]. В целом, исследования на животных показали, что дефицит VDR является причиной роста, снижения дифференцировки и нарушения апоптоза в клетках молочной железы, увеличивая риск развитие опухоли.

Весьма важным аспектом дефицита витамина D является полиморфизм гена (выделено более 470) его рецептора. Полиморфные гены могут быть физиологически менее активными и не связываться с витамином D [20]. Роль полиморфизмов VDR еще не до конца изучена, однако некоторые из них наиболее вероятно связаны с риском развития рака молочной железы. К ним относят Fok1, Cdx2, Bsm1, ...

Мальцева Л.И., Гарифуллова Ю.В.